![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
Вечер пятницы - время Великого Исхода. Из душных и пыльных земель, из каменных склепов - в земли зелёные, обетованные, в поля-огороды, деревянные срубы, холодные реки – колодезные берега.
Уже ждут нагретые солнцем платформы – музы Саши Соколова – первого касания плетёных сандалий, первых взглядов, любопытных и вспоминающих, первой дроби торопящихся шажков и мерного тиканья шагов отдыхающих. Дрожат на ветру ленты тропинок, машут вслед колокольчиками и ромашками, приветствуют паломников молодых и старых. Тех, кто приехал, чтобы не спешить, чтобы варить варенье и косить клевер, чтобы лить кипяток на берёзовые веники, а ключевую воду – в эмалированные чайники. Чтобы учиться вдыхать лето и не выдыхать…
Мягкие ветки касаются лица. Всё, что здесь происходит, тебя касается. У деревянных заборов – малина и вин-ягода. У резных калиток – строгие пучки и вязаные шали:
- Инна Михайловна, я зайду к Вам часиков в девять?
- Ах, ну что Вы спрашиваете, Лидочка? Заходите, конечно, почаёвничаем.
Проходишь мимо гостем, достаёшь маленький железный ключик, два щелчка – и ты уже свой. И вверх над тобой – глубина, и перед тобой - даль, а поезда – мимо, мимо…
Первым делом повесить гамак. Он будет ревностно следить за тем, чтобы хлопоты сменялись бездельем. Иначе будет висеть немым укором, понуро опустившись до самой травы. Не расстраивай его, покачайся хоть немного. Если вещи не используют по назначению, их начинает точить чувство вины, и они быстро приходят в негодность.
А на утро колёсами по сочной траве, велосипедным звонком по влажному воздуху, мимо зеркальца пруда, бурых метёлок ковыля, мимо домов и домиков, магазинчиков и лавочек, мимо церквушки и кладбища, где и дедушка, и бабушка, и дядья, и кумовья, да и все там когда-нибудь будем.
А луга пахнут мёдом, а плечи пахнут полднем, а изгибы изумрудных полей такие плавные, что будь я бог, я бы каждое утро поглаживала бы их все ладошкой.
Уезжать радостно, возвращаться радостно, заметить чёрную кошачью мордочку под белой бахромой цветущих во всю свою силу кустов и бежать за молоком, колбаской, рыбкой:
- Муська, Муська! Иди домой, кис-кис-кис.
И как алый закат запутается в тополях - значит, пора взбивать перины, сидеть на веранде, слушать сверчковые песни о главном. И чувствовать, как счастье тебе больше не сыплют мелкой крошкой, а отрезают сочными ломтями. А босые пяточки уже пронеслись мимо по дорожке в саду, но, подумав, вернулись:
- Мама, я хочу летать!
Я тоже, милый, я тоже.
Уже ждут нагретые солнцем платформы – музы Саши Соколова – первого касания плетёных сандалий, первых взглядов, любопытных и вспоминающих, первой дроби торопящихся шажков и мерного тиканья шагов отдыхающих. Дрожат на ветру ленты тропинок, машут вслед колокольчиками и ромашками, приветствуют паломников молодых и старых. Тех, кто приехал, чтобы не спешить, чтобы варить варенье и косить клевер, чтобы лить кипяток на берёзовые веники, а ключевую воду – в эмалированные чайники. Чтобы учиться вдыхать лето и не выдыхать…
Мягкие ветки касаются лица. Всё, что здесь происходит, тебя касается. У деревянных заборов – малина и вин-ягода. У резных калиток – строгие пучки и вязаные шали:
- Инна Михайловна, я зайду к Вам часиков в девять?
- Ах, ну что Вы спрашиваете, Лидочка? Заходите, конечно, почаёвничаем.
Проходишь мимо гостем, достаёшь маленький железный ключик, два щелчка – и ты уже свой. И вверх над тобой – глубина, и перед тобой - даль, а поезда – мимо, мимо…
Первым делом повесить гамак. Он будет ревностно следить за тем, чтобы хлопоты сменялись бездельем. Иначе будет висеть немым укором, понуро опустившись до самой травы. Не расстраивай его, покачайся хоть немного. Если вещи не используют по назначению, их начинает точить чувство вины, и они быстро приходят в негодность.
А на утро колёсами по сочной траве, велосипедным звонком по влажному воздуху, мимо зеркальца пруда, бурых метёлок ковыля, мимо домов и домиков, магазинчиков и лавочек, мимо церквушки и кладбища, где и дедушка, и бабушка, и дядья, и кумовья, да и все там когда-нибудь будем.
А луга пахнут мёдом, а плечи пахнут полднем, а изгибы изумрудных полей такие плавные, что будь я бог, я бы каждое утро поглаживала бы их все ладошкой.
Уезжать радостно, возвращаться радостно, заметить чёрную кошачью мордочку под белой бахромой цветущих во всю свою силу кустов и бежать за молоком, колбаской, рыбкой:
- Муська, Муська! Иди домой, кис-кис-кис.
И как алый закат запутается в тополях - значит, пора взбивать перины, сидеть на веранде, слушать сверчковые песни о главном. И чувствовать, как счастье тебе больше не сыплют мелкой крошкой, а отрезают сочными ломтями. А босые пяточки уже пронеслись мимо по дорожке в саду, но, подумав, вернулись:
- Мама, я хочу летать!
Я тоже, милый, я тоже.
