Jul. 20th, 2004
Вокруг могут постоянно говорить люди. Спрашивать, ругаться, хвалить, петь, икать, объясняться в любви и шуметь всякими другими изощренными способами.
Мир снаружи может барабанить в окно дождем, скулить ветром, врываться лаем собак, бросать в него звуковые камешки или булыжники и сигналить о себе всякими другими изощренными способами.
Музыка может пытаться сказать тебе что-то важное, заставить тебя смеяться, плакать, мечтать, думать, бояться, не бояться и теребить твои чувства всякими другими изощренными способами.
Но если в сердце - тишина, все это бесполезно. Все это мимо и напрасно. Такую тишину не перебьешь, не заглушишь и не наполнишь звуками, какими бы изощренными ни были способы.
Мир снаружи может барабанить в окно дождем, скулить ветром, врываться лаем собак, бросать в него звуковые камешки или булыжники и сигналить о себе всякими другими изощренными способами.
Музыка может пытаться сказать тебе что-то важное, заставить тебя смеяться, плакать, мечтать, думать, бояться, не бояться и теребить твои чувства всякими другими изощренными способами.
Но если в сердце - тишина, все это бесполезно. Все это мимо и напрасно. Такую тишину не перебьешь, не заглушишь и не наполнишь звуками, какими бы изощренными ни были способы.
Такая работа
Jul. 20th, 2004 03:25 pmЯ знаю очень много о виски.
Я знаю почти столько же о коньяке.
Все больше и больше я узнаю о французском вине.
Я уже начала забывать то, что знала о косметике.
Я получаю все больше информации о стиральных порошках, шампунях и тампонах.
Пожалуй, никто больше меня не знает о линолеуме, сигаретах и шоколаде.
Но я совершенно не знаю, как жить. Не знаю, как сохранить счастье, если оно есть, и как найти его, если его нет. Не знаю, что будет завтра. Не знаю, чего я хочу. Не знаю, чего хотят от меня другие. Вот такая у меня дурацкая, бесполезная работа.
Я знаю почти столько же о коньяке.
Все больше и больше я узнаю о французском вине.
Я уже начала забывать то, что знала о косметике.
Я получаю все больше информации о стиральных порошках, шампунях и тампонах.
Пожалуй, никто больше меня не знает о линолеуме, сигаретах и шоколаде.
Но я совершенно не знаю, как жить. Не знаю, как сохранить счастье, если оно есть, и как найти его, если его нет. Не знаю, что будет завтра. Не знаю, чего я хочу. Не знаю, чего хотят от меня другие. Вот такая у меня дурацкая, бесполезная работа.